Восточное монашество по памятникам начала VI – конца VII вв.
Введение
Конец советского периода сделал возможным более объективную оценку дореволюционной эпохи Российского государства. История России всегда была неразрывно связана с Православной Церковью, которая играла одну из самых важных ролей в становлении и процветании Отечества. Несомненно, воздвигая гонения на саму Церковь, советские вожди не пощадили и ее историю, ее прошлое. Все попытки исследования истории Восточной Церкви проходили через призму советской идеологии, не допускавшую какую-либо объективность. Но даже в таких исследованиях можно заметить, что особую роль в жизни Церкви играло монашество. Без монашествующих не может быть церковной иерархии, монастыри издревле считаются оплотами Православия.
Изучение монашества весьма своевременно и актуально не только потому, что из-за гонений на Церковь эта тема осталась достаточно неизученной, но также и потому, что возвращение людей к Церкви дает новую основу для возрождения монашества. Но многие из вступивших на монашеский путь, по большому счету, не отдавали себе отчет в серьезности выбранного шага и сейчас трудно сказать, насколько современные монастыри соответствуют своим прототипам – древним восточным монастырям.
Как и сама Церковь, ее история лишена объективности в изучении, поэтому целью этой работы является восстановить, насколько это возможно, жизнь средневекового отшельника, а также уклад монастырской жизни.
Для достижения этой цели мы рассмотрим существующие в VI-VII вв. виды подвижничества – анахоретство и киновии и попробуем выяснить, какую роль в жизни подвижников играло наставничество, какими искушениями бывали наиболее часто боримы иноки, чем занимались каждодневно.
Строго говоря, выделяют три вида монашеской жизни: анахоретство, то есть отшельничество, лавры и киновии. Закономерно, что эти три вида появились не одновременно, хотя позже существовали рядом, не сменяя один другого.
Начало монашества относят к III в., его отцом называют преподобного Антония Великого, египетского отшельника (251 – 355/356гг.). Скоро к нему стали собираться иноки, которые селились в отдельных келлиях на достаточно большом расстоянии друг от друга. Преподобный Антоний не оставил отшельникам никакого Устава, которым они могли бы руководствоваться в духовной жизни.
Когда число монахов увеличилось, такой Устав составил преп. Пахомий Великий, который положил начало жизни в киновиях или монастырях уже при жизни преп. Антония. Тогда же появились и первые женские обители.
Преп. Макарий Старший и Амон основали первые лавры, к жизни в которых готовились в киновиях. Лавры были неким соединением отшельничества и киновийной жизни.
На вопрос, почему монашество возникает именно в Египте, известный историк В.В.Болотов отвечает так: « С правом можно указывать на ту особенность египетской (коптской) национальности, которая сказалась во мрачном колорите древнеегипетской религии, где смерть занимает такое видное место. Вероятно, в характере коптов было что-то такое, предрасполагавшее их обострять требования аскетизма»
Причину такого быстрого развития монашества, которое пришлось на царствование императора Константина Великого, В.В.Болотов видит в том, что « гонения на христиан прекратились теперь навсегда, и те силы восторженных натур, которые прежде находили себе исход в мученичестве, искали теперь какого-нибудь субститута прежних отношений, и вот взамен прежнего мученичества, то есть засвидетельствования своей веры, вынужденного, кровавого, явилось теперь свидетельство добровольное, продолжающееся целую жизнь»
Как бы то ни было, но к VII в. монашество получило свое развитие по всему Востоку, оставив нам в наследие многочисленные труды святых отцов, поучения и житя. К двум последним мы относим творение Иоанна Мосха « Луг духовный» и «Поучения» преподобного Дорофея. Обзор источников
«Луг духовный» был написан блаженным Иоанном Мосхом, монахом обители св. прор. Илии, который находился на берегу реки Иордан. Здесь он прожил около 10 лет, изредка предаваясь уединению, а потом, в царствование императора Тиверия, блаженный Иоанн отправился в Египет для борьбы с монофизитством. В Палестине , в обители преп. Феодосия, преподобный познакомился с софистом Софронием, будущим патриархом иерусалимским. Вместе они решили посетить все обители Востока, записывая поучительные рассказы и предания населявших их иноков.
Софист Софроний и Иоанн Мосх обошли множество обителей, скитов, посетили отшельников, прежде всего в Палестине. Возможно, именно этот бескорыстный труд свв. Отцов спас саму память о тех монастырях, которые они обошли, которые они обошли , так как Св. Землю наводнили персы, и отцы вынуждены были уйти в Египет. Накануне вторжения в Египет персов, они покинули его, эту колыбель монашества и, посетив Кипр и Самос, прибыли в Константинополь. Пробыв тут некоторое время, странники отправились в Рим, где блж. Иоанн провел последние два года своей жизни, приведя в порядок все свои записи и посвятив их Софронию.
Так, в начале VII в. родился сборник « Луг духовный» или « Лимонарь», в котором были собраны рассказы о подвигах и добродетелях монахов Египта, Стная, Сирии, Малой Азии и Кипра.
То, что преп. Иоанн сам был иноком и аскетом, убеждает нас в достоверности этого источника. Тем более, написан он таким живым и простым языком, что сразу его как путевые заметки. « С « Лугом духовным» в руках мы как бы сами путешествуем по Палестине, Сирии, Египту той отдаленной эпохи. Особенный аромат несется нам с этого « Луга»: это впечатление свежести, безыскусственной прелести живого рассказа, простоты и неподдельной правдивости» - пишет прот. Михаил Хитров .
Также и Люблинская А.Д. подчеркивает: « Ценность « Лимонаря» как источника заключается в живой характеристике отдельных лиц, в жизненности изображаемых ситуаций» .
Другим подвижником, оставившим после себя наставления в монашеской жизни, был преп. Дорофей. И если на труд блаж. Иоанна мы опираемся, чтобы узнать о жизни отшельников и пустынников, то труд преп. Дорофея ценен тем, что описывает жизнь обителей, имеющих общежительный устав, или киновий, т.к. свои поучения он составил для иноков обители, которую он сам основал.
Таким образом, 21 поучение и несколько посланий составляют наследие, дошедшее до нас преп. Дорофея.
Преп. Дорофей жил в конце VI – началеVII вв. Скорее всего, он был родом из Аскалона и раннюю молодость провел, изучая светские науки. Впрочем, учение было ему в тягость, как и многим молодым людям, и только понуждением он приобрел обширные познания и развил в себе дар слова. Как он сам говорил о себе: « Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным ,(…) когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось у меня в навык» .
Неизвестно, что побудило преп. Дорофея оставить мир и поступить в обитель, но закономерно, что, будучи прилежным и упорным в достижении знания, преподобный с таким же усердием старался достичь духовного совершенства.
Послушание, назначенное ему аввой Серидом, состояло в том, чтоб принимать странников. Позже братия избрала его для открытия помыслов. « Когда я был в общежитии, братия, по простоте своей, думаю, и исповедывали мне помышления свои» .
По кончине же игумена Серида и св. Иоанна, преп. Дорофей ушел из обители и основал свою, где и были составлены « Поучения».
Ценность « Поучений» не только в их духовной пользе, но и в том, что приводимые примеры из иноческой жизни, его указания на страсти и добродетели монахов дают нам возможность полнее восстановить жизнь средне векового инока.
Исходя из всего вышесказанного, мы видим, что оба старца не только были высокообразованными людьми и имели литературный дар, но и сами жили той жизнью, которой посвящены их труды. Они писали не только как очевидцы событий, но и сопереживали им, давая свою оценку. Обзор литературы
Как было уже отмечено выше, практически нет работ, посвященных исключительно восточному монашеству. Даже исследования, рассматривающие историю Церкви в средние века, останавливаются, в основном, на западной традиции монашества.
Из дореволюционных работ, прежде всего, нужно отметить труды В.В.Болотова, великого русского историка, который, помимо лекций по истории христианской Церкви, читал также лекции, посвящение истории первоначального монашества и оставил некоторые наброски.
Возможно, в этих записках проявляется некоторая зависимость от протестантской богословской науки, которая достаточно сильно влияла на взгляды на церковную историю в XIX в. Например, объясняя причину возникновения монашества, он серьезное внимание уделяет пессимистическому настроению в обществе, как одной из главных причин зарождения отшельничества: « монастыри, уже существующие в значительной мере пополнялись людьми, видевшими всю непрочность политического и общественного строя, с недоверием смотревших и на состоятельность самого мира» . Впрочем, все эти суждения ни в коей мере не умаляют труда историка.
Другой выдающийся русский исследователь, И.И.Соколов, также оставил свои лекции по истории христианской церкви, которые он читал в Санкт – Петербургской Духовной Академии в 1913 –1914 гг. Он также считал монашество некой заменой мученичеству: « явствует, что монашество есть продолжение мученичества, (…) как концом подвигов мученичества была победа над плотью, миром и дьяволом, так и концом подвигов монашества сияет та же победа.»
Нельзя оставить без внимания прот. Михаила Хитрова. Он составил введение и комментарии к данному издательству « Луга духовного». Без этих комментариев изучение источника было бы достаточно затруднительным. « Нами приложены были все усилия к тому, чтобы знаменитое творение древности « Луг духовный» снабжено было всеми пособиями к толковому и разумному чтению.»
Также отдельно нужно упомянуть члена комитета исторического общества при Петербургском Университете медиевиста, богослова и философа Л.П.Карсавина. Его труды были достаточно непопулярны в Советской России, так как он был «белоэмигрантом». Его исторические труды, посвященные религиозной жизни средневековья, имеют большое значение в исторической науке. Он так определил монашество: « Монашество – историческая форма осуществления аскетического идеала. В основе же этого лежит дуалистическое мирочувствование и, в более развитом виде его, миропонимание»
Советские историки были настроены менее лояльно к монашеству как историческому явлению. Например, историк Г.Л.Курбатов считал, что « фанатичное и невежественное монашество с его строгой дисциплиной было боевой силой Церкви.»
Итальянский историк Амброджо Донини солидарен с мнением В.В.Болотова в том, что монашество «возникает из общего кризиса эпохи в последние десятилетия III в. и неудержимо развивается в течение всего IV в.»
Очень подробно рассмотрел жизнь монастырей английский историк Стивен Рансимен. В своей монографии « Восточная Схизма. Византийская теократия» он останавливается на устройстве византийских киновий.
С началом перестройки были созданы благоприятные условия для изучения церковной истории. Переиздаются работы дореволюционных историков, издаются в России труды эмигрировавших ученых.
Вероятно, что отсутствие давления советской идеологии сделает возможным более взвешенную и объективную оценку православного монашества; тем более, что эта тема практически не исследована в советской медиевистике, в отличие от западного монашества. Глава 1. Анахоретсво
Как уже говорилось выше, отшельничество было первым шагом в развитии монашества.
По примеру отца иночества, преподобного Антония Великого, уже при его жизни в пустыню стали стекаться люди, желающие подвигами стяжать святость.
На наш взгляд, к VII веку уже начала угасать традиция ухода в пустыню сразу из мира. Скорее всего, иноки сначала жили в киновиях под руководством более опытных монахов, а потом – по разным причинам – становились отшельниками. Например, преп. Иоанн упоминает о старце Христофоре, который ушел в пустыню для усиления подвигов. Когда его спросили: «сделай милость, авва, скажи мне, чем ты занимался в молодости?» - он ответил: «После отречения от мира, чадо мое, я имел горячую иноческую ревность: днем я пел каноны, по ночам уходил в пещеру…» потом «сказал сам себе: Христофор, если желаешь спастись, должен усилить твой подвиг. И утром я удалился из монастыря, и ушел на гору Синай».
Другой старец, авва Павел, ушел из монастыря после того, как, по его невнимательности, лошак раздавил ребенка: « сильно огорченный этим, авва Павел удалился и пришел в Арон. Сделавшись отшельником, он постоянно оплакивал смерть дитяти».
Мы видим здесь причины, побудившие иноков оставить свои монастыри и вести отшельнический образ жизни. Иоанн Мосх упоминает также о тех, кого он застал уже в затворе, или которых рассказчики помнят таковыми. Эти старцы по-разному совершали свой подвиг. Несколько раз преподобный говорит о столпниках. Прот. Михаил Хитров так характеризует этот подвиг: «Столпничество – особый вид подвижничества. Столп – башенка, широкая при основании и суживающаяся кверху… Наверху – площадка, огороженная стенкой».
Например, Иоанн Мосх говорит о чуде с горящими углями: « Одному старцу авва столпник послал приветствие и вместе с тем вретище, с положенными в нем с тремя горящими углями». Или: « На расстоянии тридцати миль от киликийского города Эгов живут два столпника, в шести милях один от другого». Или: « …услышав об одном столпнике в области города Иераполя…»
Другие монахи были восками. « Воски» - пишет прот. М. Хитров, - «особого рода отшельники… Подвижники, уже созревшие в обителях для высших подвигов, удалялись в пустыню и вели там кочевую жизнь». Преп. Иоанн и софист Софроний имели возможность видеть такого подвижника: « Однажды я находился в пещере близ Иордана, - рассказал нам о себе Илия воск, - чтобы не иметь общения с аввою Макарием, епископом Иерусалимским», «некоторые из отцов рассказывали нам об отшельнике авве Георгии, что он тридцать пять лет скитался без одежды по пустыням».
Блж. Иоанн говорит даже об отшельнике Адоле, который жил в дупле: « поселившись в окрестностях города затворником в кленовом дупле, он устроил себе оконце, через которое он говорил с приходившими к нему». Кроме этого, преподобный упоминает о простых отшельниках: «Двое отшельников жили выше горы Росса, на горе, известной под названием «Крыша» »; «Однажды я пришел к отшельнику авве Сизинию»; «отшельник, авва Иоанн, по прозванию « Огненный», поведал мне следующее…».
Среди прочих подвижников авва Иоанн пишет и о женщинах, которые, подобно святым мужам уходили в пустыни и в затвор: «Вот, что рассказывала нам игумения Дамиана, жившая в уединении…». То, что Дамиана имела сан игумении говорит, видимо, о том, что до своего уединения она жила в монастыре и даже была там настоятельницей. Два старца, шедшие от горы Синай, заблудились в пустыне и обнаружили пещеру с почившим отшельником «…взявши тело с того места, где оно лежало, мы вырыли могилу в той же пещере… тут только мы увидели, что это была женщина». «Во св. Граде была одна монахиня, отличавшаяся благочестием и великим усердием в угождении Богу… Диавол… внушил одному молодому человеку страсть к ней. Но удивительная дева… удалилась в пустыню».
Таким образом, мы видим, что, в основном, отшельники готовились к своему подвигу в киновиях, приобретая навык в воздержании и молитве.
Затем, примечательно, что отшельники пусть и жили в пустынях, пещерах, горах, но многие из них имели периодические связи с миром.
Видимо, было не редкостью то, что отшельники селились рядом с монастырями, лаврами и даже деревнями: «Об авве, отшельнике Марке, жившем близ монастыря Пентуклы…». «Этот старец, оставив для всецелого предания себя Богу свою епископию, поселился и начал проводить безмолвную жизнь близ селения Ветанаварии». Также и столпники. Один столпник «больше простоявший на столпе близ селения Кассиодора».
Вполне возможно, что причиной расселения отшельников недалеко от монастырей и селений была необходимость причащаться Христовых Таин: « В той местности жил отшельник, питавшийся травою. По воскресным дням он приходил в монастырь и причащался Святых Таин»; «Совершалась Литургия, и все отцы предстояли в храме, и вот я вижу, и в храм пришли какие-то два отшельника…Причастившись Св. Таин, они вышли из храма и стали удаляться».
Закономерно, что. Находясь в частом общении с Церковью, подвижники сопереживали церковной жизни. В частности, это могло выражаться в уклонении в ересь, что может свидетельствовать о том, что не все, живущие в уединении, были богоносны. Преп. Иоанн говорит о нескольких случаев уклонения в ересь иноков: «Живут два столпника, в шести милях один от другого…один из них принадлежал к Святой Кафолической и апостольской Церкви…, а другой… был последователем ереси Севера», « Услышав об одном столпнике в области города Иераполя, что он принадлежит к числу последователей Севера и акефалов…».
Будучи известными в округе, отшельники имели одного или несколько учеников. Воски брали своих учеников в скитания по пустыни, ученики столпников жили около своих наставников. Монахи-пустынножители селились со своими сподвижниками в горах и пещерах: «Я, отец мой и брат пришли из нашей местности к авве Иулиану, наслышавшись много об его жизни…все трое мы остались при нем и отреклись от мира». «За городом Антиноей жил великий старец, проживший в своей жизни около семидесяти лет. У него было десять учеников». «Иулиан столпник, стоявший близ залива, в необычное время сказал ученикам: «Положите фимиам в кадило» ».
Живя в пустыне, отшельники вовсе не « спасались от безработицы», как считал Амброджо Донини. Те анахореты, которые не жили далеко в пустыне, зарабатывали себе на жизнь рукоделием и работой в поле. «Однажды старец пришел в Терекуф продать свое рукоделие»; «Он (отшельник ) уйдя, нанялся работать при озере, которое устраивал на Синае патриарх Иерусалимский Иоанн»; «Вот, что говорил мне один старец – подвижник: однажды я сидел в своей келии и занимался рукоделием: плел корзины»; «Пошел и старец, и нанялся за поденную плату к одному земледельцу». Из этих многочисленных примеров мы видим, насколько разнообразными были занятия анахоретов.
Все, чем обладали многие старцы, была только их одежда. Они носили плащи и власяницы, в келиях у них находились только самые необходимые предметы, а порой у них не было и иконы: старец Юлиан «около семидесяти лет подвизался в небольшой пещере и не имел в этом мире, кроме власяницы, хитона, креста (мегалии) и деревянного ковша». «На нем была власяница из козьей шерсти и плащ из пальмовых листьев. В руках у него было серебряное Распятие»; «Я нашел, что он сжег мою сетку и циновку».
Питались анахореты растительной пищей, бобами, иногда хлебом. Об одном отшельнике авва Иоанн говорит, что он «не пил вина, не ел хлеба, а только отруби». Другой старец « вынес хлеб и моченые бобы». Иному дух злопамятства говорил: «Ты злишься на него (брата) из-за чечевицы».
Ведя такой суровый образ жизни, восточные анахореты достигали совершенства в воздержании, нестяжательности и молитве. Конечно, подвижников не обходили стороной искушения. Самой жестокой и продолжительной была борьба со страстью блуда. «Илия воск рассказал о себе, что во время пребывания его в пещере, отшельница зашла к нему и попросила воды. Она напилась и я отпустил ее. После ее удаления диавол воздвиг во мне плотскую брань… страсть пылала во мне».
Также Иоанн Мосх записал рассказ о старце, который потеряв номисму, заподозрил в краже молодого инока.
Желая изгнать иноков из пустыни и как-нибудь устрашить их, Диавол нападал на отшельников открыто, пытаясь вынудить их или уйти, или совершить грех. «Старец однажды сидел в своей келии и читал, - и вот видимым образом явился ему демон и сказал: «Уйди отсюда, старик, здесь тебе не будет пользы!» »; «Однажды сидел я в своей келии и занимался рукоделием… и пел псалмы, как вдруг через окно вошел в келию как бы отрок-сарацин, одетый в мазарий и, став передо мною, начал плясать».
Но победившим нападки демонов Господь дает многие дары, которые не только указывают на их святость, но и поддерживают веру учеников. Авва Иоанн описывает достаточно много таких случаев. Например, он рассказывает об авве Иоанне: «Юлиан столпник, стоявший близ залива в необычное время сказал ученикам: «Положите фимиам в кадило!» - «Что за причина, скажи нам, отче», - спросили ученики, – «Брат Симеон, живший в Эгах, скончался». В другой раз старец приказал своему ученику Панкратию: «Отправься за две мили отсюда к югу. Ты найдешь там лежащего льва. Скажи ему: смиренный Юлиан именем Иисуса Христа, Сына Божия, повелевает тебе удалиться. И лишь только произнес, то… лев удалился».
Естественно, что многие святые подвижники не могли остаться безызвестными. К ним постоянно приходили люди – за советом, исцелением. Примером может послужить отшельник Адола, упоминавшийся выше, который в кленовом дупле: «Он устроил себе оконце, через которое и говорил с приходившими к нему». «Я имел неизлечимую болезнь…когда же я пришел к старцу, он, сотворив молитву, исцелил меня».
Итак, исходя из всего вышеперечисленного, можно заключить, что анахоретство быв первым шагом в развитии монашества, к VII в. стало его вершиной: к уединенной жизни допускались только подготовленные к этому в киновиях люди. Отшельники избирали разные пути подвижничества: были столпники столпники, были воски, были аскеты. Иоанн Мосх указывает на женское отшельничество, в затвор также уходили опытные монахини. Тем не менее, нередко получалось так, что анахореты селились возле монастырей, лавр и деревень, зарабатывая на жизнь рукоделием и поденщиной, и участвуя в церковных Таинствах, в то время как целью анахоретства времен его зарождения было именно полное отторжение мира полный уход из мирской жизни и даже жизни церковной. Впрочем, это никак не умаляет подвигов анахоретов. Подвижники имели учеников и последователей, а также принимали приходящих к ним за наставлением.
Живя в пустыне, иноки подвергались духовной брани и страстям, преодолевая их, отцы, стяжав святость, обладали дарами прозорливости, исцеления. Глава 2. Киновии
В этой главе мы попытаемся рассмотреть жизнь инока, его основные занятия и обязанности. Безусловно, каждый монастырь имел и свои традиции, и свои особенности, так, что невозможно по описанию нескольких из них составить подробное описание жизни монаха в киновии. Нашей задачей будет попытка выявить общие тенденции общежития и рассмотреть их.
Человек, принимая монашеский постриг, прежде всего отрекается от мира и приносит обеты нестяжания и целомудрия, в знак полного отчуждения себя от земной, плотской жизни: «Они поняли (отцы), что, находясь в миру, не могут удобно совершать добродетели и измыслили себе особой жизни… - монашеское житие…они… распяли себя миру. И не только сохранили заповеди, но и принесли Богу дары…Дары же сии суть девство и нестяжание». Таким образом, оборвав все связующие нити с миром, инок полностью предает себя в волю своего духовного наставника, более опытного монаха, старца, который уже много лет провел в монастыре и способен наставлять духовно беспомощную душу. Примером может послужить сам авва Дорофей – по благословению своего духовного наставника он принял к себе Досифея: « Старец же сказал: прими сего юношу, ибо через тебя Бог спасет его…Тогда он принял его с радостью и поместил у себя в больнице».
И инок начинает жить, полностью согласуя свои действия, разговоры и даже мысли со старцем-наставником. Такое отречение от своей воли является основанием монашества, его фундаментом. « Так и человек, никем не управляемый, сначала всегда имеет усердие к посту, безмолвию, бдению, послушанию и другим добрым делам; потом усердие это мало-помалу охладевает, и он, не имея никого, кто бы наставлял его, поддерживал и воспламенял в нем это усердие…становится, наконец, подвластным рабом врагов… Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу». Отсюда мы видим, что главная добродетель инока и залог плодотворного его пребывания в монастыре – это послушание.
Но жизнь в киновиях тем и отличается от отшельничества, что, помимо своего наставника, инок подчиняется игумену, а также правилам, общим для всех – он должен ходить на общие работы и посещать богослужения в храме. Вообще, жизнь в киновии авва Дорофей характеризует так: « Что кажутся вам общежития? Не суть ли они одно тело, и члены друг друга? Правящие и наставляющие суть глава; наблюдающие и поправляющие – очи; пользующие словом – уста; слушающие их – уши; делающие – руки; а ноги суть посылаемые и исполняющие служение… Каждый да служит телу по силе своей, и старайтесь постоянно помогать друг другу».
Главой монастыря является игумен. Это должен быть опытный монах, имеющий авторитет среди братии. Игумена поставляет епископ, но братия сама может выбрать себе игумена и попросить епископа, чтобы он поставил желаемого наставника: «Жил один старец, по имени Иоанн, в пустыни аввы Евстрогия. Архиепископ Иерусалимский св. Илия хотел его поставить его игуменом монастыря»; «В том же монастыре «Башен» жил один старец. После кончины прежего игумена настоятели и остальная братия обители желали его избрать игуменом как великого и богоугодного мужа». Старец, приняв на себя послушание настоятельства, впоследствии мог отказаться от игуменства по телесной немощи или для ухода в затвор. « Рассказывали нам о…старце, что прежде он был игуменом обители Абазанской. Он оказался от игуменства, боясь ответственности». Игумен принимал братию в монастырь, назначал наставника, как мы это уже видели в рассказе о принятии Досифея. Игумен назначал каждому иноку послушание. При этом он также руководствовался советом старцев: «Когда я был в общежитии игумен с советом старцев сделал меня странноприимцем». Эти старцы, наверное, были теми духовными наставниками инков, которые пеклись о душе каждого в отдельности. На настоятеле лежала ответственность за устройство обители, за соблюдение монастырских обычаев. Причем настоятель порой уступал братии, когда они требовали изменить что-либо в жизни монастыря: «Некоторые из братии просили игумена, чтобы дозволил им построить в монастыре баню. Авва с неудовольствием выслушал эту просьбу, однако, уступил, снисходя к слабости братии»; «Некоторые из отцов сказали нашему игумену: «Сделай милость, отче, отложи на этот раз обычную раздачу бедным…» - «Что ж», - сказал игумен, глубоко опечаленный, - «будь по-вашему» »
«Если ты настоятель братии, пекись о них с сокрушенным сердцем, наставляя и обучая их более делом, потому-что примеры действеннее слов» таким должен быть настоятель, он не только глава монастыря, но и основной пример для подражания для братии.
В отличие от отшельнической жизни, инок, живущий в киновии, должен был нести общее послушание, помимо личных подвигов. Как уже упоминалось, послушания каждому иноку назначал игумен, посоветовавшись со старцами. Монахи работали в пекарне: «Однажды братия пекли хлебы, а Георгий растапливал печь»; гостинице: «Когда я был в общежитии, игумен с советом старцев сделали меня странноприимцем». Видимо, эти гостиницы были рассчитаны не только на путешествующих монахов и паломников, но и для всех, кого ночь застала в пустыне: «Вечером пришли странники, и я проводил вечер с ним, ли еще приходили еще погонщики верблюдов, и я служил им».
Иногда при монастырях были больницы, которые – опять же – служили не только нуждам братии, но в них лечили и заболевших странников и пустынников: «Тогда же он принял его с радостью и поместил у себя в больнице…он служил в больнице больным». Хотя, наверное, не во всех монастырях были больницы, а только в наиболее процветающих, где было большое количество братии. Например, преп. Иоанн пишет: «один из братии умер в больнице иерихонской…», то есть, видимо, в этом монастыре не было больницы и братия для лечения ходила в близлежащий город.
Были также и другие послушания: канонарха: «не сказал ли мне канонарх или кто другой из братии…»; «Канонарх ударил в било, чтобы собралась братия для выноса умершего…»; «и едва только я засыпал, как канонарх будил меня…». Как видно обязанностью канонарха было будить братию к правилу и созывать в храм с послушаний.
Хозяйством обители заведовали келарь и эконом: «не просил ли я что-нибудь у келаря…»; «эконом отвечал то же, что и брат». Эконом мог поручить иноку какое-либо дело или послать его за чем-нибудь, то есть имел некоторую власть над послушниками: «тотчас по окончании бдения эконом послал меня на такое-то послушание».
Важная роль в монастыре отводится не только молитве и богослужениям, но и телесному труду. Целью было пропитание монахов, а также подчинение и усмирение плоти: «Итак, труд смиряет тело, а когда тело смиряется, то вместе с ним смиряется и душа». Иноки разводили сады: «один брат, вошедши в сад, высматривал…»; у них есть сад, в шести верстах, у подножия горы, при морском заливе». Иногда монахи нанимались в села на работу: «Таков был обычай в скиту – отправляться по селениям на жатву». В обителях были животные: «однажды он пошел с лошаками…»; «В лавре был осел, на котором привозили воду».
Как некое новаторство для обителей была баня. «Некоторые из братии просили игумена, чтобы он позволил им построить в монастыре баню… Баня была выстроена»; старцы считали это ненужным излишеством: «Отцы наши никогда не умывали лица своего, а для нас открыты общественные бани».
Не допускалось в монашеской жизни излишество и в еде: «Также и в пище: иной может удовлетворить свои потребности малым количеством каких-либо овощей или чечевицей, или немногими маслинами, а он не хочет этого, но ищет другой пищи, вкуснейшей и лучшей, а это все против совести»; «Так, если кому нужно яйцо, а он не получает его, а получает только овощи, пусть скажет помыслу своему: Если бы мне полезно было получить яйцо, то бог непременно послал бы мне его; однако Он может сделать, что и самые эти овощи заменят мне яйцо».
К VII в. в киновиях сформировалась особая форма одежды, которая отличала монаха от мирянина, что еще больше подчеркивало непринадлежность инока к земному миру. Одежда монаха стала символичной. «Одеяние, которое мы носим, состоит из мантии, не имеющей рукавов, кожаного пояса, аналава и куколя, а все это суть символы… Вот мы имеем около чресл наших пояс, который означает умерщвления бессловесной похоти, и на плечах аналав, то есть крест. Вот и куколь, который есть символ незлобия и младенчества во Христе». Примечательно, что такая символика монашеского одеяния осталась и доныне, как и сама форма одежды, разве только немного измененная.
Другим изменением, по сравнению с первыми обителями, было пресвитерство. Первые монахи , в основном не рукополагались по своему смирению и имели священников в монастырях из «белого» духовенства. К VII в. обители стали ставить священников уже из монашествующих. Эти пресвитеры не только окормляли братию обители, но также совершали Таинства над приходившими в монастырь мирянами: «…сперва, в качестве пресвитера, он служил при совершении Таинства Крещения, а потом ему, как великому старцу, поручили самому совершать Крещение, и он стал помазывать и крестить приходивших к нему». « Вот что рассказал нам авва Сергий раифский об одном брате, бывшем у них диаконом…Однажды он удалился в мир для служения». Таким образом, монахи-священнослужители не только принимали мирян, но и сами уходили в мир для совершения богослужений.
Постоянно сталкиваясь с миром, монах не мог избежать и искушений от него. Труднее всего монахам было бороться со страстью блуда. «В монастыре Пентуклы был один брат, весьма внимательный к себе самому и строгий подвижник. Но он был
обуреваем страстью блуда. Не вынеся плотской брани, вышел из монастыря и отправился в Иерихон…»; «Один монах…послан был на служение в область Елеферопольскую, и дорогой зашел к одному земледельцу. У него была дочь…Диавол внушил брату нечистые помысли и страсть к девице».
В свободное время монахи могли посещать друг друга. Авва Дорофей говорит, что «в духовной жизни пребывать в келии есть половина и посещать старцев также половина… Мы должны посещать друг друга по любви… для того, чтобы услышать слово Божие, потому что во множестве братии всегда больше поведается слово Божие…для того, чтобы узнать свое душевное устроение». Таким образом, мы видим, что и за пределами келии брат должен постоянно думать только о спасении души.
Итак, для поступления в монастырь человек должен иметь готовность полностью подчинить себя воле духовника, послушание является основной добродетелью для брата.
Главой киновии является игумен, которого избирает братия или поставляет епископ. Он должен иметь большой духовный опыт и авторитет среди братии.
Также в монастыре есть должности канонарха, эконома, келаря. В обителях устраивались больницы и странноприимные дома. Монахи разводили сады и работали в поле. Из монашествующих поставлялись пресвитеры и диаконы, которые служили в монастыре и в миру.
Порицались излишества в одежде и пище. К 7 веку сформировалась особая форма одежды, которая отличала монаха от мирянина, она стала символичной.
Таким образом, мы видим, что монастырь, по большому счету, к 7 веку сформировался и приблизился к современному облику обители.
Заключение
Рассмотрев восточное монашество, его состояние в 7 веке, мы можем отметить некоторую эволюцию, если сравнивать с житием преподобного Антония Великого и его современников.
В первую очередь хочется отметить изменения в подвиге анахоретства. Монахи–отшельники готовились теперь к своему подвигу в общежительных монастырях, проходя там послушания и лишь потом, по прошествии лет, они могли уйти в пустыню или затвор для усиления своего подвига. Тем не менее, многие анахореты, уходя в пустыню, не теряли связи с миром и Церковью, участвуя в церковных Таинствах и принимая посетителей. Помимо молитвы и бдения, отшельники занимались рукоделием, после продавая его в селениях, но порой не имели у себя даже самого необходимого.
Киновии к 7 веку были уже вполне сформировавшимся институтом со своей внутренней иерархией и строгой дисциплиной. Монастыри уже имели огромное значение в жизни Церкви и православного мира. Они совершали таинства для мирян, содержали больницы и странноприимные дома, занимались благотворительностью.
Итак, с одной стороны жизнь обители и анахоретов была тесно связана с миром, а с другой стороны они не теряли стремления к той цели, ради которой избрали монашеский путь, стремясь к достижению святости.
Список источников
1. Авва Дорофей. Душеполезные поучения. М., 2005.
2. Иоанн Мосх. Луг духовный. Сергиев Посад, 1915. Список литературы
1. Амброджо Д. У истоков христианства… М., 1979.
2. Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов. М., 2002. Т.4.
3. Город в средневековой цивилизации. М., 1999. Т. 1-2.
4. Гийу А. Византийская цивилизация. Екатеринбург, 2005.
5. Иванов К.А. Многоликое средневековье. М., 2001.
6. Курбатов Г.Л. Византия в VI столетии. Л., 1959.
7. Люблинская А.Д. Источниковедение истории средних веков. Л., 1955.
8. Рансимен С. Восточная Схизма. М., 1998.
9. Соколов И.И. Лекции по истории Греко-Восточной Церкви. СПб., 2005.
